|
|
|
Мемуары ватика
Репатриировался в Израиль в 1989 году из Могилева. Живу в Ришон ле Ционе. Программист. Работаю в
компании "Безек". Десять лет
назад любопытства ради зашел в Интернет. Теперь вот никак не выйду.
Яков Кац
|
|
|
|
Мой первый день в Израиле.
В марте 1989 года мы уезжали из Могилева. На перроне вокзала нас провожали
более 100 человек.Все плакали, расставаясь навсегда. Тогда мы еще не знали,
что сильный ветер эмиграции подхватит всех и в течении года мы
будем встречать их одного за другим в аэропорту им. Бен-Гуриона.
Но тогда, в марте 1989 года, дорога в Израиль еще не была гладко утоптана,
уже не целина, но еще далеко не проспект, возникало много трудностей.
Правда, сейчас эти трудности вспоминаются как живописные юмористические
истории. Например, сдача военного билета в военкомате.
Большая комната, выкрашенная грязно-зеленой краской. За столами строгие
женщины разного возраста деловито перекладывают папки.
- Зачем Вы хотите сдать военный билет?
- Уезжаю в Америку. А за границу его брать нельзя
(Про Израиль я в этом заведении как-то и говорить-то
боялся).
- Ну, так оставьте его пока у кого-нибудь.
- Но я не вернусь.
Немая сцена. Все побросали работу, смотрят на меня в упор.
Лица образца 1937 года.
- Что значит "Не вернусь" ?
- У меня там родственники. Я с ними воссоединяюсь. На постоянное место
жительства.
- А когда вернетесь?
- Я не вернусь. Мне разрешили. Я к родственникам еду. Навсегда. На
постоянное место жительства.
Строгие взгляды. И вдруг девичий вздох на всю комнату - возглас из
самого сердца:
- Господи! Как бы мне найти в Америке родственников!
>Но вот визы и билеты в кармане, чемоданы упакованы, квартира сдана
государству, мы едем на поезде в Москву.
В Шереметьево гвалд невообразимый. Я около чемоданов, как наседка.
Заранее заготовил моток бельевой веревки, чтобы обвязать чемоданы
после прохождения таможенного контроля. Думал попросить носильщиков
слелать это получше и заплатить им.
После прохождения котроля подошел ко мне бригадир грузчиков и ласково
так спрашивает:
- Ты хочешь, чтобы мы твои чемоданы загрузили в контейнер для Израиля?
- А что, есть варианты?
- Да, некоторые чемоданы по ошибке летят в Европу, Азию, Африку, Латинскую
Америку. Иногда в Биробиджан.
- А сколько такая спец-услуга стоит?
- По пять рублей с чемодана. (Они еще явно не были избалованы).
- Хорошо, только за эти деньги вы мне еще хорошенько перевяжите
чемоданы этой веревкой.
- Будет исполнено, начальник - перевяжем так. что и развязать не сумеешь.
>Мы остались очень довольными друг другом.
Могу засвидетельствовать - работа выполнена на отлично. Чемоданы пришли в
Израиль с оторванными замками, очень помятыми, но веревки держали их намертво.
Я их даже развязать не смог. Пришлось резать ножницами.
В аэропорту имени Бен Гуриона нас встречали родственники и друзья, с которыми
не виделись 10 лет.
Почему-то Сохнут привозил репатриантов только ночью. Может быть в этом
был какой-то смысл? Чтобы арабские агенты не могли посчитать количество олимов?
Чтобы олимы увидели ночной Тель-Авив сверху? Чтобы олимы не жмурились от
солнца с непривычки? Я до сих пор не знаю.
После продолжительного ночного застолья нас к утру отвезли в гостиницу "Марина"
в Тель-Авиве. (Тогда олим хадашим жили в гостиницах за счет сохнута до
сьема квартиры). Но спать, естественно, я не мог и вышел в город. Мой иврит
состоял из одной фразы, которую я выучил твердо: "Ани ло медабер иврит
рак русит", которой я пользовался в ответ на все вопросы в первые 2-3 недели.
Я немного разговариваю по-английски, и, купив в киоске карту Тель-Авива,
и спросив, где базар, я пошел по Бен-Иегуда вверх.
Я вообще был первый день в жизни за границей, и все витрины показались мне
верхом совершенства, а выставленные там товары - чудом.
На рынке Кармель я онемел от неожиданности. Такого изобилия не было даже на
Могилевском базаре.
А денег было жалко. Я собирался на корзину абсорбции купить квартиру в Тель-Авиве
и боялся, что истраченных сейчас денег как раз может не хватить.
В конце концов я купил по 2 килограмма помидоров (в марте !!!) и апельсинов (без
очереди и талонов !!!) и, гордый, возвращался с видом мужчины-добытчика
после удачной охоты на мамонта.
Моя семья очень обрадовалась этим деликатесам, а я бесстрашно ринулся на улицу
Каплан - подавать вызовы. Я тогда наивно полагал, что такое заведение может
работать после обеда.
Когда я вернулся в гостиницу, моя семья смотрела на меня ну очень виноватыми
глазами. Было так вкусно... Мы даже не заметили, как... Но больше мы так делать
не бу... никогда... и нам так стыдно...
Мы еще не предполагали, что цитрусовыми можно наесться.
Через несколько недель, уже учась в ульпане, я сторожил в пятницу - субботу
без перерыва 36 часов на фабрике по упаковке апельсинов. Проводя предварительный
инструктаж, начальник показал мне огромные чаны с чудесными апельсинами.
Я спросил, можно ли мне будет съесть несколько штук. Начальник очень удивился
вопросу и сказал:
- Съешь, сколько сможешь.
Тогда я зажмурил глаза и нагло спросил:
- А можно мне будет взять с собой немного детям?
Он посмотрел на меня как-то горестно и сказал:
- Возьми, сколько унесешь.
Когда все ушли, я нашел ведро, наполнил его самыми красивыми апельсинами
и пошел в сторожку наслаждаться жизнью. Сначала было очень вкусно,
но где-то к середине третьего ведра они вдруг стали очень кислыми.
Когда к вечеру приехали ко мне родственники с термосом с горячей едой,
я только икал, знаками приглашая их отведать апельсинчиков. На их удивленные
вопросы, почему я не ем с ними апельсины, я в ответ только икал еще сильнее.
Реховот, 1989
Яков Кац
|
|
|
|
|
|