Альфред Дрейфус был офицером французской армии, которого обвинили в продаже секретных сведений Германии. Повод для обвинения против него был весьма сомнительный — неподписанное письмо, найденное уборщицей в корзине для бумаг германского посольства в Париже. Почерк, которым было написано письмо, был похож на почерк Дрейфуса, но не тождествен ему. У Дрейфуса не было никаких причин изменять своей стране, и он отрицал факт измены.

Дрейфус был человеком богатым, холодным, со склонностью к хвастовству и снобизму. Но, как показал процесс и последовавшие за ним события, главным его прегрешением было то, что он был евреем. Вряд ли сам Дрейфус мог это понять. Он считал себя не евреем, а лояльным французом. Неужели суд мог, не имея достаточных доказательств и убедительных свидетелей, н аказать его только за то, что он еврей? Тем не менее, суд признал его виновным в государственной измене и приговорил к пожизненному заключению на Чертовом острове у берегов Южной Америки.

Небольшая группа людей во главе с братом Дрейфуса требовала продолжения расследования. Власти обнаружили, что настоящим предателем был майор Фердинанд Эстергази, офицер, соривший деньгами и глубоко погрязший в долгах; однако власти решили, что признание ошибки повредит престижу армии. Были сфабрикованы новые "доказательства" виновности Дрейфуса, и военный суд объявил Эстергази полностью невиновным.

Атмосфера продолжала накаляться. Французский писатель, нееврей, Эмиль Золя опубликовал открытое письмо президенту республики под заголовком "Я обвиняю!", в котором он назвал оправдание Эстергази "преступлением против человечества". Реакция на статью была мгновенной. Большая часть общества, включая военные и католические круги, опасалась, что признание справедливости обвинений Золя повредит армии. Писатель был обвинен в клевете и должен был поспешно покинуть Францию, чтобы избежать тюрьмы. Во Франции огромные толпы громили еврейские магазины, избивали евреев, публично жгли статью Золя. Толпы шествовали по улицам Парижа с криками "Смерть Золя! Смерть евреям!" В петициях выражалось требование изгнать всех евреев из Франции. Профессора университетов, поддерживавшие Дрейфуса, были отстранены от работы или вынуждены были подать в отставку. Националистическая пресса требовала увольнения с должностей всех работников-евреев.

И все же дрейфусары — те, кто верил в невиновность Дрейфуса, — продолжали требовать справедливости, и в 1899 году Дрейфус был возвращен во Францию для нового суда. Четыре с половиной года заключения сделали свое дело — Дрейфус в 39 лет выглядел разбитым, согбенным, истощенным человеком. Несмотря на явные доказательства в свою пользу, он был вновь найден виновным, хотя срок его заключения был сокращен до десяти лет "ввиду смягчающих обстоятельств". Впоследствии президент республики помиловал его; но лишь в 1906 году, через 12 лет после начала дела, Дрейфус был объявлен полностью невиновным.

В должности газетного репортера Теодор Герцль присутствовал на первом процессе Дрейфуса. Увиденное глубоко потрясло его. Он с самого начала верил в невиновность Дрейфуса, но не это особенно мучило его. Герцль писал в дневнике:

Дело Дрейфуса — больше, чем судебная ошибка; в нем заключено желание подавляющего большинства французов осудить одного еврея, а через него — всех евреев. "Смерть евреям!" — вопила толпа, когда с его мундира сдирали капитанские планки. С той поры "Долой евреев!" стало боевым кличем. И где? Во Франции, в республиканской, современной, цивилизованной Франции, через сто лет после Декларации прав человека...