|
Алия
Глеб Корсунский
Проблема выбора русского программиста.
|
| ||||||||||||||||
|
|
|
Еврейские фенечки  Родился: в Уфе (Башкирия), в 1973 году. Гороскоп: рыба, вол (сам в гороскопы не верит). Профессия: программист. Семья: женат, сыну 5 лет. Проживает: Израиль, Ришон-Ле-Цион, с июля 1999 г. Планы: наполеоновские. Хобби: гитара. Музыка: Webber, Cohen, Mercury, Eгор Летов. e-mail: glebby@mcc.org.il ICQ: 18259688 Подробнее: http://www.geocities.com/~glebby
|
|
|
|
Проблема выбора русского программиста. Вначале я хочу извиниться перед читателями. Перед читателем-непрограммистом - за то, что как я не старался, эта глава будет изобиловать техническими терминами и названиями языков программирования, причем термины эти я буду преподносить зачастую в нарочито искаженной, вульгарной форме. Такой я противный. Про жаргон и повадки программистов уже создано анекдотов больше, нежели о скупых шотландцах - щедрыми англичанами. Так что если вы чего не поймете - это нормально, смело продолжайте читать дальше. ("Не" с глаголом пишется через пробел). Перед читателем же - программистом я заранее извинюсь за то, что мои личные впечатления могут каким-нибудь образом повлиять на его надежды и чаяния, а в действительности, им переживаемой, все окажется не совсем так. Или совсем не так. И тогда он напишет свои записки, где выскажет все, что он обо мне думает. Итак, как говорили древние римляне, ab ovo. На третьем месяце обучения в ульпане ваши нервы начинают потихоньку сдавать. Причин тому множество. Во-первых, после полугодового безделья вам хочется уже начать работать и зашибать деньгу для физического и морального удовлетворения жизненных потребностей. Во-вторых, после долгого и злобного разговора со службой технической поддержки вашего интернет-провайдера (вторую неделю подключить не могут! суки!!) у вас неожиданно происходит озарение. Оказывается, вашего иврита уже достаточно для того, чтобы, в состоянии крайнего раздражения втолковать провайдерской невидимой девице ваши насущные потребности и, выслушав, понять ее косноязычные объяснения. Тут уже налицо чистый результат: Интернет-то заработал! Так что, наверное, вполне можно на первое время обойтись и пятью спряжениями глаголов из семи, все равно в ульпане никто вам про оставшиеся два не расскажет. Оставшиеся два вы на рынке услышите рано или поздно. Это значит, что уже можно и на интервью идти. По крайней мере, хуже не будет. А то, в самом деле, нервничать уже начинаешь. Открываешь русскую газету и читаешь: "Стажировка для программистов (С++, VBasic), не имеющих опыта работы в Израиле". Ничего себе, да? Это означает: все равно тебя, умник, никто не возьмет, так ты у нас полгодика поработай за спасибо, а потом мы тебя выкинем, и будешь ты у нас уже с израильским опытом. Эти несколько нехитрых слов, набранных мелким шрифтом, на добрую неделю вселяют в вас чувство депрессии и неуверенности в своих силах: клянусь, что после них взгляд уже не скользит так пренебрежительно по соседним объявлениям типа "В Hi-Tech, Motorola - требуются подавальщицы на кухню". Оно, конечно в Израиле программисты требуются, но хорошо бы знать наверняка, считаетесь ли вы здесь таковым. Если, например, вы Java знаете хотя бы во втором приближении, то, ясен пень, считаетесь. И если у вас в автобиографии написано, что вы драйвера DSP на С++ пишете, пусть даже это был всего один драйвер, и это было давно и неправда, - все равно, вы на коне, и на хорошем коне. На орловских кровей рысаке. Так же интуитивно понятно, что опытный специалист по нашлепыванию заплаток к "1С-Бухгалтерии", или по администрированию "Консультант-Плюса" может смело идти без всякой предварительной подготовки на биржу неквалифицированного труда, где его тут же оторвут с руками и ногами на сбор фиников в оазисах. Если он, конечно, после такого многолетнего изнасилования собственных мозгов, не будет в состоянии быстро научиться на курсах какому-нибудь хорошему и полезному ремеслу, например тому же программированию. Ну а если вы находитесь где-нибудь в золотой дельфи-бейсиковой середине? Если вы "1С-Бухгалтерию", к счастью, и издали не видали, а на Си всю жизнь мечтали написать хоть что-нибудь чуть-чуть посерьезнее институтской лабораторной работы, да так и не дал времени злой начальник со своими дурацкими проектами, покуда вы от него в Израиль не свалили? Тогда вы тут программист или как? Хорошо бы выяснить это уже сейчас. Если вас хотят, то вы это поймете сразу. Если нет, то это вы тоже поймете сразу, и это тоже хорошо. По крайней мере, вы сможете реально оценить свои возможности и заранее прикинуть время на поиски работы, чтобы успеть найти ее, родимую, до выхода на пособие по безработице (которое дается после полугода пребывания в этом волчьем логове капитализма). Итак, вопросы копятся и копятся, и не находят ответа. Тогда, спустя ровно три месяца после вступления на землю обетованную, я прихожу к историческому решению. Я обкладываюсь словарями, сажусь за компьютер, и за два дня сооружаю автобиографию в строгом соответствии с примером, взятым из сохнутовской брошюры "В помощь программисту". Кстати, косвенным образом, из этой книжицы можно составить представление о степени изменчивости приоритетов на израильском рынке высоких технологий. В написанной в прошлом году брошюре дается обзор этих самых технологий, настолько не соответствующий действительности (представляемой мною по объявлениям о найме рабочей силы из свежего выпуска "Едиот Ахронот"), что просто оторопь берет. В прошлом году в Израиле про Интернет знали разве что сотрудники внешней разведки, а все программы писали строго на UNIX, причем все более была "заметна тенденция по использованию языка Си в программах обработки данных" - так можно понять из брошюры. А что вы хотели от Сохнута? Но пример автобиографии, тем не менее, там дан довольно толковый. После написания автобиографии я еще день любуюсь на нее, поворачивая монитор под разными углами к свету. После этого я показываю ее нескольким компетентным людям, включая мою учительницу из ульпана (сей документ приводит ее в состояние восторженного исступления), после чего осуществляю компиляцию их мнений, местами прямо противоположных. Потому что, например, если один горячо не советует указывать дату приезда в страну, то другой так же рьяно высказывается за то, что ее следует оставить безусловно. Третий присоединяется к мнению второго, говоря, что лучше уж, чем дату приезда убирать, вычеркнуть свое якобы владение английским языком. Чистовик облизывается еще два дня: укрупняется шрифт для кадровиков со слабым зрением, для вящей правдоподобности выбрасывается пара заведомо невостребуемых технических навыков, дата репатриации все-таки оставляется, поскольку лучше горькая, но правда. В результате окончательный релиз автобиографии отличается от сохнутовской бета-версии как пожилой эфиопский еврей от кубинского баскетболиста. В воскресенье, глубоко вздохнув, я одним движением мыши рассылаю свое творение с приложенным, на всякий случай, английским переводом, по тридцати более или менее подходящим (здесь говорят "релевантным") адресам электронной почты, почерпнутым мною из последних выпусков двух пятничных еженедельников. Еженедельники берутся бесплатно в супермаркете. На первый раз я сознательно не отправляю письмо по адресам фирм-посредников, дабы избежать всплеска чрезмерного ажиотажа на местном рынке интеллектуальной рабочей силы. И начинаю ждать. На следующие день, едва вернувшись из ульпана, с противным ощущением холода и тошноты под ложечкой от страха, я включаю компьютер и проверяю входящую корреспонденцию. И нахожу письмо, в котором некая фирма в изысканных выражениях приглашает меня на дружескую встречу в целях "более близкого знакомства" и обсуждения прочитанного ими моего профессионального жизнеописания. Не успеваю я осмыслить происходящее, как раздается телефонный звонок, где дословно то же самое мне сообщают в устной форме (а то вдруг письмо не дошло). Неприятно потея, я договариваюсь о времени и месте встречи; после этого испытания на телефонной трубке остаются следы от ногтей. На следующий день с интервалом в полчаса звонит телефон, и мне назначают еще два интервью, таким образом всю следующую неделю нет мне покоя, и я, как рысак, бегаю по различным конторам, заодно знакомясь с географией страны. Начиная со второго интервью приходит мучительное чувство сожаления о потраченных зря деньгах на поездку, так как в два места вас все равно не примут. Как выясняется, абсолютно все интервью проходят по типовому сценарию. Вначале, испытуемому предлагается что-нибудь выпить. Тут стоит согласиться однозначно. Из предлагаемых вариантов выбирайте по полной программе, кофе берите с молоком и сахаром. Этим вы произведете приятное впечатление и окупите проезд, по крайней мере, в одну сторону. Затем, отхлебнув кофею, испытуемый сожалеет и неискренне извиняется, что уровень его иврита и словарного запаса оставляет желать лучшего, так что не следует воспринимать буквально все то, что он будет нести в процессе собеседования. Другая сторона светски интересуется, сколько времени находится в стране испытуемый, после чего начинает отпускать по адресу последнего стандартные комплименты по поводу его потрясающего владения языком. Фразу "Три месяца учил в России и три месяца после репатриации" за три сеанса собеседования я научился произносить на едином дыхании и даже с практически местным произношением. Когда запас комплиментов иссякает, интервьюер все же деликатно осведомляется, не проще ли испытуемому вести беседу на английском. Испытуемый изображает замешательство и юмористически объясняет, что буквально все, что он когда-то знал из разговорного английского, куда-то делось в процессе полугодовой зубрежки иврита, вплоть да того, что при попытке произнести "Ай вонт" на язык совершенно непроизвольно выскакивает "Ани роце" (что, кстати, является чистейшей правдой). Тем не менее, интервьюер благожелательно улыбается, что также располагает его в пользу вашей подкупающей искренности. После дипломатической части испытуемого начинают расспрашивать. Вначале просят рассказать о том, чем он, испытуемый занимался в последнее время, какими проектами может похвастаться и какое, собственно, отношение он имел к каждому из этих проектов. После каждого вопроса испытуемый раздумчиво повторяет его вслух в форме полуутверждения ("Э-э…сейчас я должен рассказать о своем профессиональном опыте?"), чтобы удостовериться в том, что он все понял верно, после чего излагает свое, с годами пережитое, используя лексикон уровня начальной школы. Теоретически, тут можно лгать без ограничений, так как Россия все равно далеко и проверить ничего нельзя. Но лучше всегда говорить правду. В процессе ответа недостающие ивритские слова подменяются английскими, причем после каждого английского слова интервьюер сочувственно кивает. Все падежи и местоимения, кроме основных, забываются на фиг, иначе пока все их вспомнишь, потенциальный работодатель запросто может потерять к вам всякий интерес. Главное, что он, вроде бы, вас понимает. Потом задают пару-тройку профессиональных вопросов. Тут вам крайне не рекомендуется говорить того, чего вы точно не знает, или в чем вы не уверены, так как недостаток речевого запаса не позволит заморочить голову экзаменатору вашей общей эрудицией. Если же вы начнете мямлить, вас отвергнут. Лучше сразу решительно сознаться, что в своей практике именно с этим вы не встречались, так как по работе вам этого не требовалось. И уйти гордо. Еще могут спросить про семью и про детей, видимо из-за избытка времени и вежливости. Удовлетворите их праздное любопытство, хотя, по большому счету, вы от них зависите не больше, чем они от вас. После детей без перехода спрашивают, на какую зарплату вы рассчитываете. Здесь следует не забыть отхлебнуть еще кофею, после чего быстро и решительно назвать требуемую сумму. Какова вам цена в шекельном выражении, хорошо бы узнать заранее от людей опытных, чтобы быстро суметь оценить реакцию нанимателя и тут же добавить, что, вообще-то вы имеете в виду зарплату нетто (или брутто), в зависимости от все той же реакции. Брутто - это где-то в полтора-два раза больше, чем нетто, так что возможности для манипулирования здесь неограниченные. После того, как из вас вытрясли все, вас начинают загружать информацией о фирме, хотя вы об этом и не просили. Что поделать - этикет. Да и любопытство изобразить в этом случае бывает очень невредно, иначе могут подумать, что вам до лампочки где работать и чем заниматься. Это, конечно, так, но им об этом знать совершенно незачем. После чего вам обещают перезвонить и, приятно улыбаясь, выпроваживают вон. Что характерно, ровным счетом никого не интересует ваш диплом с вашей второй академической степенью, ваши свидетельства и патенты, трудовая книжка, а также ваши почетные грамоты из школы и справка об окончании ульпана алеф. Вам, программисту, верят на слово, видимо, чтобы не обидеть незаслуженным подозрением. Таким образом, в течение трех дней я прохожу через три собеседования, причем степень моей наглости в вопросе зарплаты возрастает с каждым разом в экспоненциальной прогрессии, пропорционально запрашиваемой сумме. Два интервью из трех приносят своим плоды незамедлительно. В одном месте меня приглашают "продолжить знакомство с целью еще более близкого узнавания" и устраивают мне психотест. В другом месте дают написать игрушечную программку, после чего суетливо объясняют мне, что "они меня хотят" и что побыстрее подписать контракт и начать работать - это в моих же интересах. В экстазе я сообщаю, что готов начать хоть завтра, но с контрактом они не торопятся просто в силу всеобщей здешней ментальности, про которую я уже упоминал в предыдущих главах. Тем не менее, на психотест я иду, просто из любопытства. Психотест - это отдельная поэма. Оказывается, тут это очень модно - устраивать подобное испытание потенциальным кандидатам на всякую должность, требующую чуть больших затрат мозгового вещества, чем нужно для того же, уже упомянутого мною сбора фиников. Вокруг психотеста как на дрожжах выросла целая индустрия, включающая в себя кучу фирм со штатом ученых психологов, а также еще большую кучу контор, со всей серьезностью и методичностью осуществляющих "полную подготовку к психотесту". Его Величество Психотест проводится по "так называемой американской системе". Так называемый американизм системы, видимо, заключается в том, что нужно обвести кружком один правильный ответ из четырех. Когда я гордо сообщил другу, четыре года работающему в США программистом, что я прошел американский психотест, он искренне поинтересовался, а что это такое, собственно, и с чем его едят. Получается что-то вроде американского патентованного пуговицепришивателя. Судя по тому факту, что фирма, нанимающая специалиста, платит конторе, проводящей психотест, неслабую сумму денег за каждого кандидата, приглашение на психотест означает, что работодателя ваш способ излагать мысли не отпугнул, и если бы не эта дурацкое веяние времени, он бы вас со всеми вашими олимовскими проблемами принял бы на работу еще вчера. Итак, я прихожу на психотест, и с места в карьер меня берут в работу. Для начала мне сообщается, что, хотя все вопросы будут на русском, часть заданий будет письменной и отвечать следует на иврите или на английском, потому что по-русску они не понимай. Исходя из своей крестьянской сметливости, я выбираю иврит, рассудив, что в этом случае мою косноязычность спишут на три месяца в стране, а не на врожденное тупоумие и неспособность за 15 лет российского, самого лучшего в мире образования овладеть достаточным уровнем разговорного английского языка. Хотя они уверяет, что уровень языка на результат не влияет, но я думаю, что это все до определенной степени. В процессе шестичасового экзамена вам предлагается выполнить 5-6 логических тестов на время, ответить на 200 глубоко психологичных вопросов, и написать сочинение на заданную тему, причем эти иезуиты требуют указать в нем три своих основных недостатка, могущие помешать в будущей работе. Под конец преподносят основную подлянку. Вам дают семь картинок, выполненных в стиле социалистического реализма и просят написать краткий рассказ к каждой из них. В состояние слабоумия меня повергает последняя картинка. На ней изображен ползун по канату с напряженным лицом. Чтобы у этих мучителей было столько клиентов, как я знаю на иврите слова "канат", "акробат", "гимнаст" или, хотя бы, "цирк". Вот примерный образец того, что я им написал, злобно кроша карандаш отвыкшими от письма корявыми пальцами: "Каждый вечер он выходит на сцену перед этими людьми (слово "зрители" мы тоже еще не проходили). Люди в зале думают, что ему легко и приятно, что он герой. Но он только делает свою работу. Это тяжелая работа. Ему нелегко и не всегда приятно. Но он все равно делает эту работу. И каждый вечер он вновь стремится к встрече со сценой и с этими людьми, сидящими в зале". Дважды меня выдергивают с насиженного места и ведут на личную встречу с психологом. Там заставляют собирать узоры из разноцветных кубиков, и выделывать всякие другие ученые штуки. Кстати про американскую систему: в России такие кубики назывались кубиками Никитина, без всяких там буржуйских торговых марок. Единственное, с чем я, можно сказать, не справляюсь - это групповая игра, когда все восемь испытуемых садятся в кучу и, под пристальным взглядом психолога демонстрируют свои коммуникационные и организаторские способности. Меня хватает только на то, чтобы представиться, затем они начинают наперебой учащенно лопотать, и меня, в связи со слабым владением языком, от этой процедуры милостиво освобождают. В течение экзамена можно на халяву и без ограничений пить кофе с вафлями. Это радует, но как все хорошее, рано или поздно это заканчивается. На прощание вам дают еще один монструозный логический тест, призванный скорее оценить вашу умственную выносливость. Как редкая птица долетает до середины Днепра, так редкий человек после пятичасового мозгового штурма решает сорок задач нарастающей сложности за сорок минут. После экзамена, шатаясь, я возвращаюсь домой. Мне хорошо, я испытываю приятную усталость. Голова субъективно напоминает котелок с камнями, перед глазами стоит красная пелена, тошнит, я слышу несуществующие голоса, и у меня нет сил обходить кучки собачьего дерьма, в изобилии растущие на тротуарах. Что обидно, точного результата вы так и не узнаете. Это удовольствие будет стоить для вас семьдесят пять баксов. Результат ваших шестичасовых терзаний оплачен вашей фирмой и является ее исключительной собственностью. После психотеста проходит неделя, в течении которой ничего интересного не происходит, за исключением того, что мне звонят пара какие-то опоздавших неудачников, которым я, обнаглев, выдвигаю совершенно уже фантастические денежные условия, при которые я согласен их выслушать. Больше они не перезванивают, благодаря чему я теперь точно знаю свой потолок на текущий момент. Еще звонит один русский, который предлагает поработать за будущие прибыли, а когда я ему сообщаю, что работу я уже нашел, довольно резонно отвечает, что работа от меня никуда не убежит и через пару месяцев, за которые я вполне смогу написать ему пару проектов. Его я посылаю сразу и он уходит. Короче говоря, в результате две фирмы из трех меня хотят, из-за чего я оказываюсь перед проблемой выбора в этом любовном треугольнике. Меня одолевают противоречивые сомнения, так как в каждом варианте я нахожу свои преимущества и недостатки. Самые выгодные условия предлагает фирма, обрекшая меня на психотест. Видимо психологов мой канатоходец поразил больше, чем я ожидал. Только одно омрачает мое счастье. Немного раздражает и вызывает недоумение тот факт, что из третьей фирмы так никто и не звонит. Ну и ладно, им же хуже. Тем более вы можете представить мое состояние, когда в очередной раз проверяя почту, я натыкаюсь на письмо, где они приглашают меня на очередную "встречу с целью еще более близкого знакомства". Написав им дипломатический отказ, полный слез сожаления, я понимаю, что престижную работу в Hi-Tech, Motorola, подавальщицей на кухню придется уступить кому-нибудь более подходящему. (с) 1999, Glebby. Ришон ле Цион, Глеб Корсунский |
|
|
|
|
||||||
|
|||||||||||||||||
|
|