Грустная история

Итнаткут и его последствия

Модератор: igorp

ЮРА 777
Ветеран мега-форума
Сообщения: 63512
Зарегистрирован(а): 01 июн 2003, 23:46
Откуда: из России
Контактная информация:

Грустная история

Сообщение ЮРА 777 » 07 мар 2006, 22:58

Наверное, постепенно забывается вся эта история . Особенно теми,кого выселение напрямую не коснулось..Хорошо,что у людей короткая память: не вечно же носить в себе боль
Но все-таки.. Попался на глаза вот такой грустный рассказ.

ОТКРОЙ ГЛАЗА МОИ…»
2006-03-07
Анита Такер

29 лет назад, в 1976 году, мы переехали жить в песчаные дюны Азы, в область называемую Гуш Катиф. Из–за одной песчаной дюны к нам прошёл мухтар, религиозный лидер арабской деревни Адир Аббалах, из–за другой дюны к нам пришёл мухтар арабской деревни Кхан Юнис. Оба пришли с хлебом и солью, чтобы приветствовать нас по мусульманской традиции. «Добро пожаловать, — говорили они, — как хорошо, что вы приехали, здесь никто не хотел селиться из–за египтян».

15 января этого года в балтиморском Liberty Jewish Center состоялась встреча с бывшим и, надеемся, будущим жителем Гуш Катифа Анитой Такер. Её речь, подготовленная к печати редакцией журнала, не может оставить сердце нормального человека равнодушным. Вдумайтесь, что творит правительство Израиля на земле Израиля.


Дорогие друзья, спасибо вам, что вы пришли. Меня несказанно радует, что есть люди, которым небезразлична судьба других. Вы придаёте мне силы, вы — часть народа Израиля, которому как раз свойственна эта черта — быть неравнодушным к страданиям других.
Я стою перед дилеммой — о чём важнее вам рассказать: о том, что с нами произошло, о том, что происходит сейчас, или о том, к чему могут привести эти события. Еврейская история учит нас, что нужно хорошо проанализировать прошлое и настоящее для того, чтобы предвидеть будущее. Поэтому я начну с рассказа о том, что произошло.
У нас был дом, у нас был свой бизнес, у нас была замечательная община — и всё это у нас было украдено.
Mы начинали с моим мужем в 1969 году, как молодая пара сделавшая алию в Израиль из Америки. Мы хотели вернуться на родину еврейского народа, которая нам была дана Б–гом согласно Торе, мы хотели вернуться в еврейское государство, которое возникло по решению ООН. Мои родители были беженцами из Германии, мои дедушка с бабушкой — беженцами из Польши, а их родители — беженцами из Австро–Венгрии. Мы не хотели больше быть беженцами, мы хотели жить на Святой земле, принадлежащей еврейскому народу.
В начале мы приехали в Бэер–Шеву и прожили там семь лет. Через какое–то время после рождения третьего ребёнка мы вспомнили свой пройденный пути, алию в Израиль, и задумались о том, какие же трудности нужно будет преодолевать нашим детям? Мы уверены, что характер человека создаётся только в процессе преодоления трудностей. Приняв решение переехать в какое–то из поселений, мы запросили Министерство сельского хозяйства о развивающихся районах. Нам посоветовали Азу (Газу) — всего в сорока минутах езды от Бэер Шевы, и мы поехали посмотреть эту местность. Сплошные песчаные дюны. Мне расхотелось оставлять Бэер Шэву, однако наши дети бегали по дюнам в таком восторге, что это определило наше решение.
Итак, 29 лет назад, в 1976 году, мы переехали жить в песчаные дюны Азы, в область называемую Гуш Катиф. Из–за одной песчаной дюны к нам прошёл мухтар, религиозный лидер арабской деревни Адир Аббалах, из–за другой дюны к нам пришёл мухтар арабской деревни Кхан Юнис. Оба пришли с хлебом и солью, чтобы приветствовать нас по мусульманской традиции. «Добро пожаловать, — говорили они, — как хорошо, что вы приехали, здесь никто не хотел селиться из–за египтян».
Мухтар Адир Аббала посмотрел на песчаные дюны и говорит нам: «Вы что же, действительно хотите здесь что–то растить? Разве вы не знаете, что здесь ничего не растёт? Наша традиция говорит, что это проклятая земля». Я говорю ему: « Мы не слышали этого, и наше министерство земледелия тоже не слышало, поэтому они и послали нас сюда выращивать фрукты и овощи». Мухтар говорит, что согласно их традиции, последними людьми, которым удалось здесь что–то вырастить, были Авраам и Ицхак. Так, от арабов, мы впервые узнали о связи этой земли с еврейской историей. Позже мы прочитали, что Йегошуа бин Нун также жил в этой области и Йонатан Маккаби жил в этой области, здесь была большая ешива, упоминаемая в Талмуде. Евреи жили в Азе из поколения в поколение.
Не хочу вдаваться в технические детали того, как мы начинали выращивать овощи на песке. Но хочу сказать одно — это было явным чудом. В Гуш Катиф не было ни одного человека, который не чувствовал бы, что только с благословения Б–га нам удаётся достичь успехов в освоении этой земли. Гуш Катиф зеленел из года в год. Впоследствии мы перешли на выращивание органических овощей, что было ещё сложнее, наша продукция продавалась по всему Израилю, экспортировалась в Европу…
Однако Кнессет принял закон, согласно которому мы должны были оставить наши дома, бизнесы, наши парники...
Я думаю, что сегодня, в день Мартина Лютера Кинга, мы должны понять значение протеста. Это еврейское качество — протестовать при виде несправедливости, аморальности. Потому что, если ты пройдёшь мимо несправедливости, то завтра аналогичная несправедливость случится с тобой.
В тот день, 18–го Августа, наши солдаты, солдаты Армии Обороны Израиля, пришли, чтобы выселить 1700 семей, около 9000 человек, из их домов в Гуш Катиф. Это было ужасно. Я расскажу вам о своей семье, о том, как мы оставили свой дом, потому что это типичная история, очень похожая на истории всех 1700 семей. В тот самый день, когда солдаты пришли, чтобы выгнать нас из наших домов, все 80 семей Нецер Хазани, первого поселения Гуш Катиф, вышли к воротам с большим плакатом «Ашем — наш Б–г « (Ashem hu haElokim).
Мы провели месяцы, пытаясь объяснить солдатам на пропускном пункте насколько это аморально выкидывать нас из наших домов, отдавая врагу часть земли Израиля. Мы воспитывали своих детей в любви к земле Израиля, и сейчас эта самая земля, о которой мы столько говорили, на которой мы столько работали, отнята у нас и у наших детей.
Наш протест был часть протеста, организованного во всём районе Гуш Катиф с согласия командования Армии Обороны Израиля. Мы знали, что не сможем победить АОИ, но мы хотели показать людям, Б–гу, что мы любим свою землю, мы любим наш дом. Молодёжь разожгла костры у входа в поселение, запах палёного и языки пламени поднялись в самое небо. Все плакали: жители поселения, которые от мала до велика стояли у ворот, тысячи людей со всего Израиля, приехавших нас поддержать, сотни корреспондентов со всего мира: из Америки, Европы, Китая…, солдаты. Было такое ужасное, такое тяжёлое ощущение как будто мы присутствовали при разрушении Храма.
Мы спели гимн Израиля «Атиква» и разошлись по домам, чтобы протестовать каждый в своём доме.






Нецер Хазани каким он был. По материалам сайта: http://www.katif.net/gush/city/14.htm



А что такое дом? Просто бетонные блоки и красные крыши? Мой дом — это место, куда мои дети вернулись со своими семьями, где мои внуки могут ходить пешком от дома одной бабушки к другой. Мой сын женился на девушке из соседнего дома. Её мать — очень динамичная женщина, принимала активное участие в протесте. Понимая, что сопротивление бесполезно, она вывезла из дома всю свою семью, всех детей и внуков, вывезла мебель и вещи, а когда солдаты подошли к дому, она подожгла его. У неё был двухэтажный потрясающей красоты особняк, пожалуй, самый красивый в нашем поселении. И, когда пламя от этого двухэтажного особняка поднялось в небо, какой–то трепет достиг самых глубин наших душ. А эта женщина стояла возле своего горящего дома и кричала солдатам: «Поймите, эти блоки и эта крыша — это не мой дом, я сама подожгла его, чтобы вы увидели — это просто материал. Вы думаете, что можете разрушить мой дом? Неправда! Мой дом — это еврейское государство, которое построило Гуш Катиф. Мой дом — это духовные ценности, которые всегда со мной, мой дом — это моя община, которую я беру с собой и которую вы не сможете разрушить!»






Нецер Хазани каким он был. По материалам сайта: http://www.katif.net/gush/city/14.htm






В нашем доме был другой вид протеста. Мы наоборот пригласили к себе детей и внуков, даже тех, кто не жил в Гуш Катиф. Мы жили вместе полтора месяца, жили как большая счастливая семья, даже не думавшая о том, чтобы куда–то выезжать из своего дома. Таков был наш план, мы хотели, чтобы солдаты пришли в наш счастливый дом, и, может быть, подумали насколько аморально этот дом разрушать. О, Г–споди, разве ты не видишь, как мы любим землю Израиля, каждый её клочок, который Ты дал нам во владение! Мы ничего не вывозили из дома, хотя и понимали, что всё будет разрушено. Мы накрыли большой субботний стол, накрыли лучшей скатертью, моя дочка приготовила завтрак. И вот мы увидели приближающихся солдат, их было пятнадцать человек, и они выстроились в пять колон по три солдата в каждой колоне. План выселителей был таков, если первые три солдата не смогут эмоционально выдержать, то на их смену придёт следующая тройка, и так далее. Моя старшая дочь, Мия, открыла дверь и буквально силой затащила троих солдат вовнутрь. Они были настолько поражены, что не знали как себя вести. Мы усадили их всех за наш стол, вместе с нашими детьми и внуками, с моим мужем во главе стола. Я рассказала солдатам нашу историю, как мы сделали алию, как приехали в Гуш Катиф, как начинали строить и работать на земле, как основывали поселение Нецер Хазани. Я сказала им: «Разве вы не понимаете как ужасно и аморально выгонять нас из наших домов! Мои дети родились здесь, мои внуки родились здесь. Мои правнуки тоже должны родиться здесь, это ведь так естественно! Разве вы не понимаете, что уступки террористам только подстёгивают террор?!» Говорила я, говорил мой муж, говорили мои дети. Каждый раз, когда возникала пауза, один из сидящих за столом, офицер, смотрел на часы и говорил: «Миссис Такер, в двенадцать ноль–ноль вы должны будете навсегда покинуть этот дом».
Мы говорили, обращаясь к солдатам, от всей глубины своего сердца, но на их лицах не было абсолютно никакой реакции — ни улыбки, ни слезы — ничего. Они сидели как роботы. Их, очевидно, очень «хорошо» выдрессировали, чтобы не реагировать эмоционально при виде нашего горя. Нам же было очень тяжело смотреть на их каменные лица. В какой–то момент я начала плакать и кричать, испугав до смерти своих внуков: «Страна моя, страна моя, солдаты мои дорогие, вас же учили, что израильская армия — самая моральная армия в мире! Дайте мне хоть намёк, хоть знак, что вы понимается всю аморальность происходящего. Это аморально выгнать девять тысяч людей из их домов по политическим причинам, этого не бывало со времён царей в России. Пожалуйста, солдаты мои дорогие, дайте мне хоть какой–то знак понимания, сочувствия, чтобы я могла взять его с собой. Вы отвозите нас к перекрёсткам и выкидываете из автобусов, а мы не знаем куда идти. Дайте мне хоть какой–то знак, я хочу, чтобы мои внуки выросли с верой в государство Израиль! Я хочу, чтобы ваши дети тоже выросли с верой в государство Израиль…»
— Миссис Такер, в двенадцать ноль–ноль мы должны будем вывести вас из вашего дома к воротам поселения, — голос робота.
Тогда моя старшая дочь хватает за руку первого попавшегося солдата, хватает за руку меня и ведёт нас в спальню. Она показывает на кровать и орёт солдату: «На этой кровати мои родители спали двадцать пять лет. Они просто так не уйдут отсюда, покажи хоть какой–то знак сочувствия, чтобы они могли взять его с собой. Говори немедленно, что у тебя на сердце?!» Она хлопает дверью и оставляет солдата наедине со мной. Мы смотрим друг другу в глаза — и он начинает рыдать как ребёнок. И тогда я понимаю: ещё есть надежда, что мои дети будут верить в государство Израиль, и что создание государства Израиль — действительно начало процесса Избавления еврейского народа, как мы говорим в молитвах. Я знаю, что огонь был зажжён. Солдат выбежал из комнаты, а моя дочь уже ведёт другого солдата, снова, показывая ему кровать, орёт: «На этой кровати мои родители спали двадцать пять лет. Они просто так не уйдут отсюда, покажи хоть какой–то знак сочувствия, чтобы они могли взять его с собой. Говори немедленно, что у тебя на сердце?!», и выбегает, хлопнув дверью. Снова мы с солдатом смотрим друг другу в глаза, и он рыдает. Один за другим в комнату попадают четырнадцать солдат — все рыдают, рыдают как маленькие дети, этому было трудно поверить. Тогда моя дочь затаскивает в комнату пятнадцатого — офицера, мистера «двенадцать ноль–ноль». Я смотрю ему в глаза…
— Миссис Такер, в двенадцать ноль–ноль мы должны будем вывести вас из вашего дома к воротам поселения.
На этот раз я выбегаю из комнаты, хлопнув дверью и оставив его одного. Мы все чувствовали себя ужасно, но выбора у нас не было — мы покинули свой дом. Мы не хотели, чтобы нас вытаскивали силой, мы поднялись и вышли из дома, построенного своими руками, из дома, в котором родились и выросли наши дети, внуки. Мой младший сын, офицер элитарного подразделения Голани, который кончил службу за несколько месяцев до этого и начал учиться в йешиве, надел свою военную униформу со знаками отличия. При выходе из дома он надорвал край униформы в знак траура, а потом, опустившись на колени, поцеловал землю Израиля…
Мы шли через поселение в сторону синагоги, где собирались все жители поселения, чтобы взять свиток Торы. Вдруг мой муж вспомнил, что его талит и тфилин остались дома и, с разрешения солдата, вернулся за ними домой. Он открывает дверь, входит в дом и видит — посреди комнаты стоит офицер, мистер «двенадцать ноль–ноль» и рыдает как ребёнок…
Когда муж вернулся и рассказал об этом, мне стало немного легче. У нас есть страна, нам предстоит много работы, у нас есть надежда. Мы оставили свой дом, свой город, каждый с небольшим рюкзаком за плечами. В автобусе не было ни социального работника, ни психолога, и нам было совершенно неясно куда идти. Совсем недавно я говорила со СМИ от имени нашего поселения, и сказала, что если правительство не может снабдить нас кровом, у нас, как у общины, которая хочет жить вместе, нет другого выбора, как идти к вечному дому нашего народа, к Стене Плача. В СМИ каким–то образом это было воспринято, как заявление, что мы идём строить Храм. Сведения дошли до офиса Шарона, и он стал опасаться, чтобы не было волнений у Храмовой Горы. За день до изгнания к нам в Нецер Хазани пришли представители из офиса Шарона и сказали, что нам нашли временное место проживания, и нам не придётся идти к Стене Плача. Часть поселения будет в гостинице возле Мёртвого моря, часть в Эйлате. Мы отказались от этого предложения сказав, что мало им разрушения нашего дома, они хотят разрушить также нашу общину, мы хотим остаться вместе. В результате мы так и пошли к Стене Плача и провели там около суток, пока нас не отвезли в отель на Голанах. С тех пор наше положение становилось всё тяжелее и тяжелее. Мы думали, что нас туда поместили на одну неделю, но находимся там уже пять месяцев. Мы думали, что у нас будет доступ к контейнерам, в которых были сложены наши вещи (позже нам разрешили вернуться домой за вещами), но это тоже оказалось проблемой. Министерство обороны заключило договор с одной компанией, и наши вещи стояли в огромных морских контейнерах, однако не было оговорено, будет ли у нас доступ к своим вещам. Компания отказалась предоставить доступ, то есть мы могли взять свои контейнеры, заплатив около двух тысяч долларов за каждый (у каждой семьи было как минимум 2–3 контейнера) из денег компенсации, которые ещё никто не получил, а потом опять сдавать на хранение. Согласно закону о компенсации мы должны были получить 50 тысяч шекелей (около 12 тысяч долларов) сразу, как только нас выгрузили из автобусов, но никто ничего не получил. Мы думали, что это произойдёт позже на неделю, на две недели, но и этого до сих пор не произошло. Что же касается наших домов, наших бизнесов, нам нужны были деньги, чтобы где–то начать сначала. Мы сидели в отеле, и никто не знал что делать. Люди, которые годами работали на ферме, поднимаясь в шесть утра и возвращаясь домой в шесть вечера, вдруг оказались не у дел. Вместо молитвы в шесть часов, можно идти на молитву в восемь или девять, а там уже и обед, а ещё немного и ужин — так проходил день за днём, и это было худшим наказанием для людей, привыкших к работе.
От нас требовали доказательств, что мы жили в Гуш Катиф 29 лет.
— Как мы вам это докажем? — удивлялись мы.
— Покажите какие–либо документы, телефонные счета за эти годы.
— Телефонные счета за 29 лет?! Кто же держит в доме счета за такой срок? Кроме этого, первые семь лет нашей жизни в Нецах Хазани телефонной связи там ещё не было!
— Принесите счета за электричество.
— У нас не было электричества первые годы, мы использовали генераторы.
— Покажите школьные табели вашего сына.
— Он уничтожал эти табели, как только оканчивался учебный год…
До сегодняшнего дня большинство изгнанных не получили никакой компенсации, или получили только недавно какие–то мизерные суммы, которые не дают им умереть с голода. Можете ли вы представить себе такую ситуацию, когда вам нужно платить за рент квартиры, за еду, за школы, и т.д., а дохода никакого нет. Все сбережения, которые у нас были, быстро подошли к концу. И речь идёт не о бедных людях, речь идёт о людях, у которых были свои бизнесы, фермы. С другой стороны, нам не положено пособие по безработице или пособие как неимущим, потому что за нами до сих пор числятся дома, и фермы, за которые полагается компенсация.


Я чувствовала, что внутри накатывается какая–то темнота. Нужно было найти какой–то духовный выход из создавшегося положения, другой взгляд на происходящее. И тогда на помощь пришли… прищепки, обычные прищепки для одежды… Пожалуйста, возьмите, я хочу поделиться с вами этими прищепками, вам тоже они помогут, каждый день вашей жизни, как помогли мне. В последний день нашего пребывания в Нецер Хазани я посадила семена в нашем парнике. Мне говорили: «Что ты делаешь, мы же уходим». Я отвечала людям: «Помощь Б–га приходит в мгновение ока». И я действительно верю в это, я верю, что с Б–жьей помощью мы можем менять реальность. И поэтому я продолжала сажать семена вплоть до последнего дня. Но в последующие дни я, наверное, моргнула, закрыла на мгновение глаза и не заметила знаков Избавления.
Я стала использовать прищепки, чтобы держать мои глаза открытыми, и поверьте мне, что если держать глаза всё время открытыми, вы поймёте, что каждый момент нашей жизни демонстрирует знаки Избавления, каждый момент нашей жизни Б–г помогает нам и спасает нас. Я стала пересматривать последние месяцы нашей жизни после изгнания и обнаружила много маленьких и больших знаков Избавления. Я поняла, в чём была моя проблема — я хотела от Б–га, чтобы Он правил миром так, как я считаю правильным и справедливым. Я хотела, чтобы Б–г спас мой дом, мою ферму, мой бизнес, мою часть земли Израиля. Но у Б–га есть больший план, у Него есть Мастер–план, который я сейчас не понимаю, но который однажды мы все поймём. Я стала держать свои глаза открытыми и обнаружила много поразительных вещей, которые случились с нами со времени изгнания из Гуш Катиф.
Когда мы покинули Гуш Катиф, всю дорогу от Гуш Катиф до Иерусалима нас ждали люди у каждого города и каждого поселения. Люди приносили нам цветы, еду, питьё, и я думала о том, какой это замечательный народ — евреи. Когда мы добрались до Стены Плача, тысячи людей ждали нас там! Они снова принесли для нас цветы, еду, питьё. Они начали танцевать с нам! Они хотели показать, что они любят нас, что мы часть одного народа, в котором люди ответственны один за другого, заботятся друг о друге — это было невероятное зрелище. Мы провели ночь у Стены Плача. Утром одна из ешив Старого Города, «Йешиват акотель», пригласила нас на завтрак. После завтрака мы стоим и разговариваем, все какие–то взбудораженные, не выспавшиеся, повсюду бегают и плачут дети. Вдруг в комнату входит женщина, осматривается вокруг и подходит ко мне.
— Вас зовут Анита?
— Да, — отвечаю я, стараясь понять, откуда эта женщина меня знает.
— У меня есть что–то для вас, — говорит она и протягивает мне блокнот с карандашом.
Я беру блокнот, не понимая, что эта женщина от меня хочет.
— Анита, — говорит она, — когда вы сядете в автобусы, чтобы ехать на Голаны, вы сделается точно, о чём я вас прошу. Вы пошлёте кого–то обойти всех пассажиров и попросите каждого посмотреть на свой багаж и сказать вам, чего ему не хватает. У многих маленькие дети, каждый впопыхах, наверняка что–то забыл: зубную щётку, детское бельё… Запишите всё, что людям нужно для Шаббата (это была пятница). Когда вы приедете на место, пошлите кого–то с этим списком в ближайший магазин, чтобы купить всё необходимое людям для Шаббата. С этими словами они протягивает мне пластиковый мешок с десятью тысячами шекелей, поворачивается и уходит. С тех пор я эту женщину ни разу не видела. Когда мы вошли в автобус, я, как робот, сделала всё, о чём она мне говорила. Мы составили список необходимого, действительно, каждому что–то было нужно, мы послали человека в магазин за покупками, и он вернулся с 60 шекелями сдачи. Незнакомая женщина дала нам почти точную сумму, чтобы купить всё необходимое для Шаббата…
А разве это не знак Избавления, что после всего, перенесённого нами за последние пять месяцев, мы разговариваем друг с другом, мы продолжаем жить дружными семьями и сохраняем добрые отношения с нашими соседями по гостиничному номеру. Мы не разрушились, не потеряли моральные ориентиры.
Я хочу рассказать вам ещё одну потрясающую историю.
Во время последних недель нашей жизни в Нецер Хазани к нам приходило много людей для того, чтобы нас поддержать. Приходили целые семьи с маленькими детьми. Не знаю, как они к нам попадали, ведь мы были объявлены закрытой зоной. Я думаю, что многие солдаты симпатизировали нам, считали наше изгнание аморальным и поэтому пропускали сочувствующих.
В результате такого потока гостей в каждом доме жило четыре–пять семей, все детские сады были переполнены.
А это означает, что на каждой кухне готовило четыре–пять хозяек, в каждой комнате, ютились дети разных возрастов и взрослые, которые до этого никогда друг друга не видели! Но вы бы только знали, в какой любви и согласии эти люди уживались друг с другом. Это было невероятно. Разве это не знак Избавления?! И вот, когда все дома в поселении были забиты до отказа, вдруг появляется ещё одна семья: мужчина, женщина на 7–8 месяце беременности, шестеро маленьких детей. Мы увидели в окно, как они направились со своими спальными мешками в сторону шелтера (прибежища). Не знаю, видели ли вы, что такое шелтер в небольшом поселении. Эта крохотный тёмный барак с дырой в земле в качестве туалета. Для того чтобы принять душ, нужно идти к кому–то в гости. Мы пригласили эту семью к себе в дом на ужин и предложили им остаться у нас на ночь. Женщина решительно отказалась:
— Ни за что! — сказала она, — это наша возможность проявить месирут нефеш (самоотверженность, преданность), показать Б–гу как мы любим эту землю.
И семья отправилась спать в шелтер. Через два часа мы собираемся идти спать, но замечаем какое–то движение в шелтере. Мой муж идёт выяснять, что происходит, и оказывается, что в шелтера дырявая крыша. Он снова предлагает семье переночевать у нас:
— Идите к нам, хотя бы на эту ночь, завтра мы починим крышу, и вы сможете на следующую ночь остаться в шелтере.
— Нет–нет, — говорит женщина, — это такая потрясающая возможность проявить месирут нефеш, у нас есть палатка, мы поставим её прямо здесь, на траве.
Мой муж вернулся домой, но через два часа мы проснулись от звуков движения на поляне. Мы посмотрели на часы и поняли что произошло — включилась компьютеризированная система орошения…
Мы вышли на улицу и с большим трудом уговорили эту семью провести остаток ночи у нас в доме…
Так, постепенно открывая глаза на происходящие с нами в течение последних месяцев трагические и ужасные события, я увидела в них свет и знаки Избавления, я увидела, что у нас есть замечательный народ, у нас есть потрясающие люди, не безразличные к страданиям ближнего, заботящиеся о ближнем. И я поверила, что у нас есть будущее, у нас — у народа Израиля, у нас — у изгнанников из Гуш Катиф. Не знаю как, когда, где, но я знаю, что с Б–жьей помощью мы восстановим свои общины, мы построим новые дома, фермы, парники, мы построим новые города. И также я поверила, что с Б–жьей помощью мы, клаль Исраэль, (общность народа Израиля) восстановим былое могущество своей страны и своего народа! Главное только не терять веры и держать глаза открытыми.
«Открой глаза мои, и я увижу чудеса закона Твоего…» (Псалмы 119: 18.)

http://maof.rjews.net/article.php3?id=1 ... e=s&sid=52

Аватара пользователя
Борис Бердичевский
Ветеран интернета
Сообщения: 29353
Зарегистрирован(а): 17 ноя 2001, 02:00
Откуда: Израиль, Беэр-Шева, которой ~3700 лет
Контактная информация:

Сообщение Борис Бердичевский » 10 мар 2006, 16:36

И это все -- также грустная история...

Седьмой канал писал(а): Изгнанники: Мы вас предупреждали
12:30 08 Марта 2006


Отчет госконтролера еще раз подтвердил, что претензии изгнанников к государству были оправданными. Накануне депортации правительство развернуло пропагандистскую кампанию под лозунгом «Для каждого эвакуированного есть решение». Правительство также выделило необходимые ресурсы для проведения пропагандистской кампании в Америке. Времянки для изгнанников получили красивое название «каравиллы», и у населения создалось впечатление, что изгнанников переселили прямо в виллы в самых престижных районах средиземноморского побережья, выдав по 3 миллиона на семью.

Лозунг о том, что решение есть для всех настолько прочно внедрился в сознание людей, что они вполне искренне полагают, что правительство обеспечило людей всем необходимым, и теперь собирается построить им виллы за государственный счет.

Даже люди правых убеждений не все знают, через какие мытарства и бюрократические препоны приходится проходить изгнанникам, чтобы доказать свое право на получение компенсации. Вплоть до того, что с них требуют счета за коммунальные услуги 12-летней давности.

Многие граждане не знают, или не хотят знать, что изгнанники должны заплатить тысячи шекелей за контейнеры с вещами, тысячи шекелей за право доступа к своим вещам, что контейнеры складированы в неприспособленных местах, что вещи в них портятся, что контейнеры теряются, а про компенсации за потерянное или испорченное имущество ведутся весьма туманные разговоры.

Мало кто знает, что так называемые компенсации, фактически являются перекладываем денег из одного государственного кармана в другой. Так, если официально объявлено, что поселенцам перечислена некая сумма, то это еще не означает, что они этими деньгами могут воспользоваться. С них сразу вычли от 15 до 20 тысяч шекелей за контейнеры, по 110 тысяч шекелей за приобретение участка под строительство, но соответствующих документов о приобретении участка не дали. С них вычли по 450 долларов в месяц за аренду «каравиллы». Счет за муниципальный налог, воду, газ и электричество они получают и оплачивают отдельно. В караванных поселках ничего не оборудовано. Нет детских садов, нет общинных центров и молодежных клубов, территория неблагоустроенна, а государство задолжало строительным подрядчикам деньги за проведение работ по благоустройству. Большинство изгнанников так и не нашли работу.

Трудоустройством изгнанников занимаются частные благотворительные организации. Управление по трансферу утверждает, что трудоустройством изгнанников должно заниматься министерство труда, промышленности и торговли (министр Эхуд Ольмерт), но там предлагают никому ненужные курсы по переквалификации. Как известно из печального опыта репатриантов, посещавших такие курсы, они обеспечивают работой исключительно преподавателей курсов, а не их выпускников.

Как сообщила газета «Гаарец», в восстановление работы теплиц Гуш-Катифа вложили деньги американские и израильские евреи. Это был их вклад в создание рабочих мест для арабских рабочих. О восстановлении тепличного хозяйства для изгнанников никто не позаботился. В свое время министр сельского хозяйства Исраэль Кац («Ликуд») даже отказался являться на пропагандистское заседание правительства, так как Ариэль Шарон запретил ему говорить о том, что правителсьтво не подобрало для изгнанников альтернативные сельскохозяйственные угодья. Сам Исраэль Кац в интервью «Седьмому каналу» пожаловался, что все попытки чиновников его министерства натыкались на юридические препоны. Когда они подбирали участки, то канцелярия юридического советника правительства эти проекты не утверждала. О том, что государство палец о палец не ударило, чтобы помочь фермерам, предупреждал Юридический форму за Эрец Исраэль, но это был глас вопиющего в пустыне.

Аяла Азран, изгнанница из Неве-Дкалим, до сих пор проживает в гостинице «Хаят» вместе с мужем и пятью детьми. По ее словам, их провезли по трем гостиницам, пока изыскали место в «Хаяте». «Девять часов мы были в автобусе с детьми, пока нас не привезли в гостиницу. И еще четыре часа ушло на получение ключей от комнат. Никто не позаботился о нашем приеме».

Таких семей были сотни. Людей с детьми возили ночью по Иерусалиму из гостиницы в гостиницу, так как номера не были забронированы, не было должной координации между различными службами. Однако с размещением в гостиницах проблемы только начались. Гостиницы не приспособлены для длительного проживания. Дети начали уставать. Они не привыкли к такой обстановке. Администрация гостиниц на детей злилась. Их называли невоспитанными варварами, а между тем у детей начались серьезные психологические проблемы. Дети боялись оставаться одни, без родителей, они боялись военнослужащих и полицейских, у детей старше семи лет начался ночной энурез, у подростков началась депрессия. Их родители не могли начать поиски работы, так как понятия не имели, где они будут жить в ближайшие месяцы. Во многих гостиницах из-за антисанитарии у людей начались желудочно-кишечные расстройства. Государство не помогало ничем, даже не обеспечило центры абсорбции изгнанников квалифицированными социальными работниками и психологами.

Огромную работу взяли на себя добровольцы. Они организовывали сбор средств, приобретение самых необходимых бытовых электроприборов, везли одежду, школьные ранцы, помогали в поисках работы.

«Я вижу, что люди просто душевно сломлены, - говорит Аяла Азран. – У нас есть люди, заболевшие диабетом, сердечно-сосудистыми заболеваниями, и мы сами о них заботимся. Никто не взял на себя ответственность за причиненный им ущерб».

«Депортация не была цунами или стихийным бедствием, которое нельзя предотвратить, и к которому нельзя подготовиться. Они думали, что делают, когда меня просто выбросили? Что дом построится сам собой? Я думаю, что караваны можно было бы поставить побыстрее, не за семь месяцев».

Дикла Коэн с мужем и семью детьми проживает до сих пор в иерусалимской гостинице «Шалом». Многие разделы отчета госконтролера основаны на информации, которую она передала ему лично. «Я очень довольна выводами, которые он сделал, - говорит Дикла. – Но я уверена, что каждый вывод, записанный в отчете, все равно не отражает того, что происходит в действительности. Государство выбросило на ветер миллиарды, потому что всем было всё равно, ведь деньги-то эти были не из собственного кармана министров и чиновников».

«Они не знали, сколько у нас семей, и сколько детей. Провал был с начала и до конца. Виноваты в этом все – политическое руководство, Управление по трансферу, проспавшие полтора года, и ник чему не подготовившиеся. Мы требуем немедленного создания следственной комиссии».

Аяла Азран хочет подать на государство иск и потребовать выплаты компенсации за причиненный ей ущерб и страдания. «Мы подадим иск для получения дополнительной компенсации к тем жалким грошам, которые мы получаем за наши разрушенные дома. Я до сих пор плачу машканту (ипотечную ссуду) за мой разрушенный дом, и государство дает мне 450 долларов в месяц на съем, но если я получаю караван, мне эти 450 долларов не положены. Я должна сама оплачивать проживание в караване? Кроме того, только две недели тому назад я получила 50000 шекелей, которые должны были дать нам сразу после выселения».

Изгнанники рассержены не только на правительство, но и на общество. Оказалось, что большинство населения и думать не хочет об их бедах. По словам, Аялы Азран, помогают им только добровольцы, поддержки со стороны широких слоев населения изгнанники не чувствуют. «Нам помогали только наши добровольцы. А где наш прекрасный левый лагерь? Где все эти организации по защите прав человека? Сейчас я понимаю, почему министерство главы правительства потратило 3 миллиона шекелей на пропаганду, что «у нас есть решение для каждого поселенца». Это усыпило бдительность. Все сидели тихо и спокойно, и никто представить себе не может, какие муки я испытываю».

Для полноты картины следует привести свидетельство Шошаны Эльнекаве, которая только неделю тому назад со всей большой семей выехала их гостиницы «Хаят». Она говорит: «Трудности, конечно, есть, но я столкнулось с огромным количеством людей, готовых прийти нам на помощь. Не было случая, когда бы я обратилась за помощью к Йонатану Баси или Шимону Дабушу, и получила отказ. Нельзя делить все только на белое и черное. Были и хорошие люди».

К сожалению, судя по откликам на сайте NRG-Maariv, до сих пор находятся люди, которые пишут: «Надоели эти поселенцы со своим нытьем. Сидят в палатках на трех миллионах и плачутся, дармоеды». Таких откликов немного, но они есть. С другой стороны, очень много посетителей сайта пишут, что после таких разоблачений нельзя голосовать за «Кадиму». Несомненно, публикация отчета повлияет на снижение рейтинга «Кадимы», но все равно в стране пока еще есть немало людей, готовых голосовать за партии, ставящие своей целью трансфер евреев.

Меня зовут Барух Борис. Ани маамин бэ эмуна шлема...
Про «палестинцев»: «Они ревность Мою вызывали небогом... Я в них ревность вызову ненародом»
Мы -- здесь, они -- там! Мы здесь, в Израиле, они там, в арабских странах! | http://www.borisba.com


Вернуться в «Итнаткут»




  Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 9 гостей